Медведев о кризисе: "Время оптимистических оценок пока не наступило"

Президент России Дмитрий Медведев дал интервью газете "Коммерсантъ", которое издание публикует сегодня. Президент, в частности ответил на следующие вопросы о кризисе:

На недавнем международном банковском форуме в Петербурге глава Центробанка заявил, что нижняя точка падения ВВП России пройдена. Можно ли ожидать каких-либо оптимистичных заявлений на нынешнем форуме?

Человек вообще по своей природе оптимистичен, и, наверное, это спасает человечество на протяжении тысячелетий. Естественно, что при первом появлении симптомов общего улучшения экономической картинки появляются такие заявления. Я же считаю, что время оптимистических оценок пока не наступило. Хотя некоторые тенденции в мировой финансовой и экономической системе свидетельствуют о том, что позитивные сигналы все-таки есть.

Недавно на встрече по случаю Дня предпринимательства я сказал: все эти разговоры, что дно достигнуто, это, по-моему, аналитические изыски. Если бы от этого зависело реальное положение дел, я готов был бы подписать указ о том, что дно кризиса достигнуто, мы на нем стоим. Но жизнь совершенно иначе выглядит. Гораздо важнее, как мы будем выходить из кризиса. Существует несколько моделей, и они обсуждаются в экспертной среде. Первая заключается в том, что мы будем выходить из кризиса так же, как в него попали,- резко. То есть по букве V. Второй вариант - выходить из кризиса будем по L-образному сценарию, очень медленно, ну, может быть, с некоторым повышающимся трендом. И наконец, самый пессимистический, заключающийся в том, что новая рецессия впереди и весь мир еще ждет дубль V, или W, или три V и так далее. В любом случае мне кажется, что тот сценарий кризиса, который в настоящий момент реализуется, далеко не худший из тех, что мы прогнозировали в конце прошлого-начале нынешнего года... Вы сами в какой момент поняли, что это кризис?

Наверное, проще всего было бы сказать, что еще год назад Россия - в моем лице, когда я выступал на Санкт-Петербургском форуме,- предостерегала наших коллег от тех негативных тенденций, которые образовались в мировой экономике и в особенности в экономике отдельных стран, а именно в США. Мое выступление тогда было воспринято чуть ли не как политическое: Россия решила укусить США, потому что американцы критикуют Россию. К сожалению, последующее развитие событий показало, что мы были правы. Но дело не в нашем даре предвидения, это понимали тогда многие. К сожалению, из этого не было сделано никаких выводов.

Негативные тенденции начали формироваться в 2006 году. В седьмом году уже резко стали меняться фондовые индексы. В восьмом году наступил крах ипотечной системы в США. Это было лето-начало осени. И как раз осенью наступил кризис мировой финансовой системы, который проявился прежде всего в недостатке ликвидности. Это и был последний сигнал о том, что кризис реально накрыл всю планету. Хотя его развитие было таким, что, в общем, не нужно быть очень большим экономистом, чтобы предсказать его неминуемость.

Но если говорить откровенно, масштабы этого кризиса, его последствия для мировой экономики не смог просчитать никто. И в этом смысле он уникальное явление. Мы убедились в том, что не только безопасность в современном мире носит глобальный характер, но и экономика стала абсолютно глобальной. И проблемы в одном большом государстве, в лидирующей экономике достаточно быстро отражаются на ситуации в других экономиках и мире в целом.

Это экономический и финансовый кризис или это кризис существующей мировой экономической и финансовой системы?

Я думаю, что такие рассуждения отдают схоластикой. Конечно, кризис затронул и всю мировую экономику, и всю мировую финансовую систему. Безусловно, глубина этого кризиса, его интенсивность, жесткость, острота были связаны с тем, что мировая финансовая архитектура оказалась несовершенной. Несовершенной потому, что, во-первых, она готовилась принципиально под другие цели, во-вторых, она сформировалась уже давно, 50-60 лет назад, при наличии другого количества глобальных игроков. При этом часть новых глобальных игроков вообще в формировании тех правил игры не принимали участие - по понятным причинам. То, что кризис был в значительной степени спровоцирован несовершенством Бреттон-Вудской системы, думаю, сегодня для всех очевидно. Отсюда можно сделать вполне практические выводы: надо создать новую финансовую архитектуру.

Оценивались ли какие-либо риски превращения рубля в резервную валюту?

Конечно, оценивались, и мы не можем абстрагироваться от того, что выход в глобальное финансовое пространство, в том числе валютное, может создать какие-то проблемы. Но сейчас существенных рисков эксперты не видят, насколько я знаю. Если государства будут держать часть своих золотовалютных резервов в рублях, от этого наша экономика слабее не станет, а станет сильнее по вполне понятным причинам. Но самое главное, что я хотел бы сказать, кризис эту задачу не снял с повестки дня. Он в чем-то, может быть, ее осложнил, а в чем-то даже облегчил, потому что сегодня прибегнуть к иностранным заимствованиям гораздо сложнее и многие страны открывают взаимные валютные позиции, свопы друг против друга. Бразилия с Китаем, Китай с Белоруссией так сделали. Я считаю, что и мы могли бы подумать о том, чтобы такого рода взаимные позиции открыть - например, рубль против юаня. И это как раз облегчает ситуацию.